Стихи автора.
Статус: переписывается

От автора: судя по всему, моя экологическая, то есть, пардон, литературная ниша на этом форуме – это женские истории. Драмы и мелодрамы про любовь, ненависть, слезы, холодную постель, скандалы и праздники. Говорят, 25 лет – возраст осознанного одиночества. Устаревшие данные! Этот возраст наступает раньше. Сужу по себе и своим знакомым. Тем же страдают и мои героини.
Кто-то считает мои фики ориджем. Спасибо, пояснили, что это за жанр. Ваша критика пошла впрок. Спасибо! Что касается характеров: психологический портрет – это 50% из книг ДЕ на 40% от моих знакомых и 10% оставшихся – это я. Какие десять, догадайтесь сами))) А еще спасибо тем, кто меня сразу хвалил: если бы не вы, я бы бросила к черту фанфикшн. В общем, привет всем!

Джуди и Джейн.

Джуди
Врач-интерн саутгемптонского госпиталя Святой Марии, Джуди Элиот наконец-то смогла спокойно выпить чаю. В ординаторской она была одна. Все врачи в этой смене были нарасхват. Отделение гнойной хирургии работало круглосуточно и круглогодично. Еще бы, сюда поступали не только те, кто, запустив старую рану, получал сепсис, но еще и пациенты со всевозможными ранениями: колотыми, резаными, рваными, колото-резаными, огнестрельными – всеми, при которых существовала угроза заражения.
Если смотреть записи в приемном покое, то кажется, что на улицах кипит сражение, равное по ожесточенности Верденской мясорубке.
У Джуди вид некоторых пациентов вызывал ужас. А ведь она уже шестой год в медицине! И так и не смогла привыкнуть. Сперва Джуди хотела быть акушеркой, но Ob-Jen, родильное отделение, оказался на поверку сущим кровавым адом. Тайна рождения человека, самое святое и чудесное, что себе могла представить Джуди, превратилась во что-то обыденное, суетное. Радостный праздник стал лишь досадной неприятностью, мешающей попить чайку. Крики женщин и младенцев, спешка, шум, кровь, всегда экстренные операции…
Хирургия была не лучше. Но тут неприглядные виды имели логическое основание, по крайней мере - для Джуди. А анестезия – это и вовсе не страшно, бескровно. Вот оперирующий хирург видит такое… брр!
- Элиот! – Главная сестра Смит, мисс Непосредственное начальство. – Fife o`clock устраивают в пять вечера, а не в пять утра – тем более, не на дежурстве!
- Да, мисс Смит, - главное сделать покорный голосок.
- Привезли пациентку. По скорой.
- Повод?
Рефлексию – в сторону. Теперь работа. А значит – короткие фразы, профессиональный сленг.
- Огнестрел. Сочетанные абдоминальные повреждения, локализованные epigastrium. Сейчас будем делать лапаротомию. Пациентку уже готовят. Все врачи заняты. Доктор Патрик сказал, что обязанности анестезиолога исполняешь ты, - сестра Смит говорила на ходу, поэтому фразы звучали отрывисто и резко. – Вводный наркоз – барбитурат внутривенно, а потом – ингаляционный.
- Понятно.
Операционная. На столе – девушка. От силы лет двадцати трех. Копна светлых волос плохо забрана под шапочку, выбились несколько золотых кудрявых прядок. Лицо красивое, с правильными чертами, брови и ресницы – черные. Полные губы бледные, почти с синевой, щеки и вовсе меловые.
- Готовьте флюотан и испарительный аппарат. А пока десятипроцентный раствор кемитала. Два грамма в физрастворе. В два шприца по десять граммов.
Джуди подошла к девушке, коснулась ее руки. Зачем? Просто пациенты не были для нее, как для других врачей, рабочим материалом, неодушевленным, но ценным. Перед Джу Элиот лежала живая (по крайней мере, пока) девушка.
Джуди провела смоченной спиртом ватой по руке, покрытой идеально ровным, в меру золотистым (хотя на дворе октябрь) загаром. Но сейчас кожа была серой, то ли от перетягивающего руку жгута, то ли от общей кровопотери. Игла входит в вену. Нет, для Джу Элиот никогда не станет рутиной момент вторжения холодного металла в живую плоть. Препарат вводится медленно.
- Спешить некуда, - говорит сестра Смит. – Девчонка два часа пролежала в порту, пока ее не нашли рабочие, и не умерла. Значит, еще полчаса потерпит.
Непонятно, одобряет ли эта суровая женщина действия Джуди.
Джуди, не вынимая иглу, отсоединяет шприц, потом берет второй, опять вводит наркоз.
- Давление 80/30. Пульс 50.
Это плохо. Сердце может остановиться, не выдержав воздействия флюотана. Джу вводит кубик адреналина. Это не самый логичный прием, но надо на что-то решаться. Плевать на Патрика, мистера Зануду, много он понимает! Человек важнее.
Перед Джуди на столе лежит живой человек. Молодая красивая женщина. Наверно, веселая, обаятельная и… немного неправильная. Но, все равно, хорошая. Джу любит именно таких людей.
- Давление 90/60. Пульс 72.
Уже лучше.
- Флюотан, пожалуйста.
Джу сделала все, что могла. На сцену выходит доктор Патрик.
И впрямь, надутый индюк выходит к операционному столу, как к рампе. Мистер Зануда, «Я хирург года, деточка». Ла-а-дно, вдохнуть-выдохнуть, он правда знает свое дело.
- Скальпель.
Разрез по Шраеру, только чуть короче обычного.
- Зажим, еще один. Тампонов! Сушите рану… А вот и пуля. Элиот, возьмите… Везучая девчонка, нервы не задеты и упала так, что зажала рану.
- Русские все везучие, - доктор Стивенсон, Мистер Подпевала.
- А она русская?
- Да. Джейн Петушкофф, фотомодель и актриса. Дочь эмигрантов, родилась еще в Союзе. Город Ташкент, Узбекская ССР.
- Это где?
- Средняя Азия. Семнадцать лет в Англии. Отец – профессор математики в Оксфорде. Но до него не дозвониться. У нее в сумочке были документы и записная книжка, но там сплошная ерунда. Никого, кому можно позвонить, никого, кто оплатит счета за лечение.
Идеал доктора Стивенсона: вырезать больному все, что можно, но так чтобы тот остался в живых и смог подписать чек.
- А если у нее есть деньги? – робко спросила Джу.
- Откуда? Неудачливая модель, начинающая актрисулька…
- А почему неудачливая?
- Я такую актрису не знаю и модель такую не видел ни разу.
Индюк! Но дело знает.
- Кровопотеря большая. Нужно переливание. Группа крови?
- Первая отрицательная. В банке крови такой нет. А из Лондона доставят только через три часа.
- Боюсь, не продержится девочка…
- У меня первая отрицательная, - Джу не узнала голос сказавший это, тихий и хрипловатый. Свой голос.
- Надо много. Ты не выдержишь.
- Так из Лондона же подвезут.
- Не скоро.
- Но…
- С кровью потянем до последнего. А там, так и быть. А пока зашивай разрез. А потом готовься к переливанию.
Доктор Патрик отошел от стола, стаскивая перчатки и ворча про фронтовой госпиталь.

Джейн.
Я лежу на столе в белой, ярко освещенной комнате. В районе ребер у меня разрез, который, впрочем, сейчас зашивает девушка в униформе операционной сестры.
Физически мне не больно. Слово «физически», вообще, более не применимо ко мне. Это странное чувство. Двойственное. С одной стороны, я сейчас лежу, раздетая, на голом столе в холодной операционной. Эти чертовы британцы вечно экономят на отоплении. У меня с левой стороны под ребром кровоточащий разрез, и весь живот намазан йодом. С детства ненавижу этот желтый цвет!
А вот и другая сторона. Меня всегда мутило от запаха йода, но сейчас я ничего не чувствую. Я все вижу, все слышу, но ничего не могу сказать. Я не чувствую боли. Нет во мне и оцепенения, вызванного наркозом. Выходит, я – не я? Теперь та Джейн не тождественна мне? А какая та и какая эта? Так много вопросов. Вот бы кто объяснил… Может, спросить? Закричать бы, чтобы все эти люди меня заметили. Но я не могу кричать, ибо безгласна. И бестелесна.
Кто я теперь? Призрак, фантом, полтергейст, брауни в конце концов? Но я же жива! Вот пищат приборы, мигают зеленые цифры на экране. Я жива. По крайней мере, пока.
Джуди.
Только паникеру или неспециалисту, что, впрочем, одно и то же, кажется, что внутренние органы человека – просто непонятная кровавая масса. Неправда. Во всем есть логика и система. Есть логика – значит, не страшно.
Но в том, что произошло с этой девушкой ничего подобного не было. Хорошо одетая красавица ночью в порту получает пулю. Свидетелей нет. Что она, вообще, там забыла? Была не знаменита, но украшения на ней стоят целого состояния. Любовница богача, шантажистка или дочь миллионера? Слишком много вопросов.
А целились девчонке, видимо, в сердце. Но рука дрогнула, и пуля прошла много ниже. Если бы не такая большая кровопотеря, то можно было бы не опасаться за ее жизнь. А так, непонятно, что с ней будет, если Патрик не согласится на экстренное переливание.
Джуди размышляла примерно в таком ключе, зашивая рану на теле пациентки. Все-таки медицина сопряжена с уродством, ибо именно так выглядел плоский животик Джейн, перемазанный йодом, забрызганный кровью, с ярко-алой чертой укороченного разреза по Шраеру.

Джейн.
А как хорошо все начиналось! Ну, не так уж, чтобы прекрасно, но мое прошлое в сравнении с моим же настоящим – просто волшебная сказка. Если подумать, то отношения с Гурием стали моим счастливым билетом в мир английской магической элиты.
До того восемнадцать лет моей жизни были ознаменованы следующими вехами: ну, собственно, рождение; переезд в Москву; эмиграция в Соединенное Королевство; поступление в Магфорд; титул Мисс Русская красавица на третьем курсе; кабальный контракт с «Гробано Фэшн энд Стайл»; окончание школы – заметьте, почти отличное (!); вызов к директору и сообщение о том, что участницу эротической съемки в журнале «Бэд Бой» (то есть меня) не хотят видеть в магспирантуре. Этим моя судьба была решена. После фотосессии в «Бэд Бой» отец лишил меня содержания. Пришлось зарабатывать на жизнь самой. Такими же фотосъемками, только более откровенными. Потом я поняла, что за этот гонорар я позволяю им видеть слишком много. Я ушла из этого бизнеса. Тем более, дурную славу, а значит, славу вдвойне я получила. Дальше была реклама духов «Панель №5». Я была известна, ненавидима, любима, но все равно бедна как церковная мышка.
Тогда я поняла: единственный путь наверх для девушки без денег и связей – с помощью мужчины. Я научилась быть расчетливой. Начала я – маленькая месть – с директора Магфорда, продолжила самим Пако Гробанно, затем был шейх Махмуд (старший брат Спири) – все пустые номера. Немного денег, жалкие побрякушки и заметка на пять строк – вот что я получала. Мало.
Потом был Пуппер. Тетки, страховые агенты, магвокаты, магнетизеры, гурехранители, драконбол, комплексы, Танька Гроттер – ничто не мешало мне мелькать в журналах и на экранах, заключать выгодные контракты, находить нужных друзей, тусоваться на закрытых вечеринках. Девушка Пуппера, Мисс Русская красавица – меня перестали воспринимать как «ту блондинистую шлюшку с ангельскими глазками». Я стала достойной представительницей богемы. Сыграла в сериале «Любовь навек» положительную героиню. Меня зауважали. Талант у меня все же был, иначе я не запудрила бы мозги Самой доброй тете. Я записала сингл – меня полюбили слушатели. Я была почти счастлива. Я встала на прямой путь к мечте. И тут…
Гурий меня бросил. Женился на другой. Одна радость: не на противной русской Гротти. Что ж, совет им да любовь, и сдохнуть в один день!
Мне спешно пришлось искать нового парня. Наверно, я все же просчиталась: могла бы справиться со всеми проблемами одна… Но я, как утопающий за соломинку, уцепилась за перспективного молодого ученого, тоже русского, Александра Чпурикова. Шурасика. Алекса. Высокого, худого, неуклюжего, в огромных очках. Всезнающего в вопросах магии, но полного дурака в бытовых. Самолюбивого, заносчивого, занудного. Своеобразно остроумного, романтичного, доброго. Просто моего Сашку.

Джуди.

Для медика всегда страшно оказываться, что называется, «на другой стороне», то есть, быть пациентом. Поэтому Джу Элиот очень нервничала, когда ей делали анализ крови. Потом стало еще труднее: ее уложили на стол рядом с пациенткой. Джу понимала, что та ничего не слышит, но сказала, взглянув в бледное до синевы лицо:
- Держись, подруга, мы выкарабкаемся!

Джейн.

- Держись, подруга, мы выкарабкаемся! – говорит девушка, которую укладывают на соседний стол.
Мы не смотримся рядом: она, в чистеньком белом халатике, и я, почти раздетая и измазанная йодом. Эту девушку зовут Джуди Элиот. Она врач. И вызвалась сдать кровь для меня через прямое переливание. Зачем?
Как странны некоторые люди! Они готовы рискнуть жизнью даже ради не знакомки. Почему?
Наверное, это какой-то психологически обособленный тип людей. Я к нему не принадлежу. И никогда его не понимала. И я никогда не встречала таких, как эта Джу Элиот. Маленького роста, худенькая, даже хрупкая. Встреться мы в «Red Cube», а не в операционной, она бы показалась заморышем на моем фоне. Незагорелая, с простоватым круглым лицом – наверно, склонна к полноте и мучает себя диетами – русоволосая, ну, - не модель, куда ей до королевы красоты. Но глаза, большие, небесно-голубые, широко распахнутые – просто ангельские. По себе знаю, они прячут адскую бурю эмоций, но страшные мысли не оставят в них печати…